О тонкостях восприятия запахов в вопросах и ответах

Сейчас, в период COVID-катаклизма, тема обоняния стала, пожалуй, одной из самых обсуждаемых. Можно ли в двух словах раскрыть тонкости этого процесса?

Боюсь, «в двух словах» не выйдет. Но если не касаться тонкостей, а разложить для себя по полочкам основы принципов работы органов хеморецепции (обоняние и вкус), думаю, можно. Итак, за восприятие и трактовку запахов отвечает обонятельный анализатор – самый оголенный и филигранно устроенный орган чувств. Его задача складывается из двух направлений. Первое – «находить нужное и различное», а именно еду, любовников, приятные места под солнцем, новые впечатления. Второе – избегать опасного и постылого, т.е. ядов, отравляющих веществ, грязи, агрессии, духоты и болезней. Эти функции обоняния и вкуса воздействуют на наши эмоции, резонируя то с чувством тревоги и желанием поскорее унести ноги (из больницы или отделения ГИБДД), то наоборот – с непреодолимой потребностью окликнуть человека, душистая аура которого навеяла образ, милый нашему сердцу.

Любые обонятельные впечатления максимально объективны: глаза могут не увидеть очевидного, уши услышать то, что им хочется. Только нос не умеет лгать и притворяться, называя вещи своими именами: «яйцо протухло», «скоро будет гроза», «вредный кот написал в тапок» или «любимая испекла ванильное печенье».

Но ведь в некоторых ситуациях, например, в пресловутом отделении ГИБДД нет явного запаха, а чувство смутной тревоги все равно возникает. Почему?

Дело в том, что, помимо «откровенных» запахов, витающих в воздухе (растений, пищи, животных, предметов, нечистот, гари, металлов, бытовой химии), обоняние улавливает и сокровенные ольфакторные коды окружающей реальности (катехоламины страха и агрессии, нейромедиаторы зависти и ненависти, феромоны любви и вожделения, нейротрансмиттеры восхищения и нежности). Это объясняет нашу интуитивную симпатию к одним источникам запаха (люди, заведения, места под солнцем) и антипатию к другим, которые мы «на дух не переносим». Надо сказать, что восприятие двух этих составляющих мира запахов осуществляется разными системами обоняния. Обе они локализованы в области носа: но одна – обонятельная выстилка, считывающая откровенные запахи, – покрывает верхние хоаны носовых ходов, а вторая – вомероназальный орган, улавливающий сокровенные пахучие знаки, – находится сверху носовой перегородки. Выстилка отправляет сигналы в мозг с помощью обонятельной луковицы, а вомероназальный орган – напрямую в зоны мозга, отвечающие за эмоции и безусловные рефлексы, такие как неудержимая тошнота, тахикардия или чувственное возбуждение. Вот почему нарушение обоняния всегда сопряжено с изменениями психологического состояния, желаний и эмоциональных посылов.

Вы хотите сказать, что при COVID-19 поражаются обе эти системы?

Увы, да. Но обонятельная выстилка страдает намного сильнее, поэтому предлагаю сосредоточиться на разборе именно ее физиологических особенностей. Пять квадратных сантиметров обонятельного эпителия (ольфакторной выстилки) часто называют «солнце в носу», потому что его опорные клетки содержат желтый пигмент – катализатор процессов восприятия запахов. Современные нейробиологи ломают голову над загадкой: почему интенсивность пигментации этой части слизистых влияет на качество обоняния? У «нюхачей» она ярко-желтая, а альбиносы, увы, плохо различают и запоминают запахи. Помимо желтых опорных клеток, гистологи выделяют в обонятельной выстилке 10 миллионов хеморецепторов (они же – сенсорные нейроны, точки Бонье или обонятельные булавы) и 100 миллионов желез Боумена. Нейроны и железы можно назвать обонятельным соцветием: каждый рецептор, как пестик, окружен 8-15 «тычинками» желез. Обонятельное соцветие является структурно самодостаточной единицей восприятия запаховых молекул со строгим перечнем свойств: форма, вес, химический состав и, как следствие, – направленность действия. Одни «соцветия» обрабатывают монотерпены, другие – тиолы, третьи – альдегиды и т.п.

При движении воздуха (вдох или выдох) железы Боумена молниеносно выделяют секрет (ольфакторный клей), который вылавливает из воздуха и «приклеивает» к себе молекулы пахучих веществ. Состав этого «клея» (протеины и липиды) является своеобразным «пропуском», разрешающим пахучей молекуле взаимодействовать с рецепторной клеткой. То есть, обонятельный клей каждого «соцветия» ловит молекулы одорантов, которые подходят к конкретному хеморецептору, как «ключ к замку». А если что-то пошло не так, например, возник насморк и отек слизистой носа, состав секрета, вырабатываемого «тычинками», меняется настолько, что молекулы запахов никаким образом не могут воздействовать на сенсорную клетку, т. е. происходит снижение (гипосмия) или потеря (аносмия) способности воспринимать запахи.

Иными словами, потеря обоняния COVID-больными связана с нарушением работы обонятельных желез – «тычинок»?

В том числе, да. Но увы, все еще драматичнее, учитывая тот факт, что каждый рецептор представляет собой… оголенную клетку мозга. Клетку, покинувшую «облака мозгового Олимпа», чтобы спуститься и висеть вверх тормашками в верхних хоанах носа! Представляете, насколько для организма важна функция обоняния? Клетки эти называют булавами, т. к. внешне они очень похожи на пестики: их дендрит (часть, принимающая внешние сигналы) слегка утолщен. При контакте с «заарканенным» секретом пахучим веществом дендриты хеморецепторов приходят в возбужденное состояние и начинают генерировать биологическое «электричество», передавая считанную информацию о запахе аксону. Например: «Это вещество нормализует циркадные ритмы, отправьте информацию о нем в зоны мозга, отвечающие за сон и бодрствование». А аксоны, в свою очередь, собираясь в пучки с родственными отростками сенсорных клеток, образуют обонятельные нервы, по которым полученная информация транспортируется в обонятельную луковицу – «коммутатор» сигналов, – которая адресно их распределяет по «абонентам» (отделам древней коры головного мозга и лимбической системы). Так, звонкий аккорд терпенов лимона попадает в зону, регулирующую слюноотделение, а тихое адажио кетонов иланг-иланга – в сосудодвигательный центр. Все импульсы, посылаемые от дендрита к аксону и далее «по маршруту», представляют собой, как уже говорилось, «биологическое электричество», а именно – нейроактивные вещества (трансмиттеры и медиаторы разной направленности действия): серотонин, дофамин, ацетилхолинэстераза, норэпинефрин, ГАМК и т.п. Одни медиаторы оказывают релаксирующее, другие – тонизирующее или адаптирующее действие. Иными словами, обонятельные импульсы, получаемые носом, активизируют обмен нейромедиаторов, стимулируя функции центральной нервной системы.

Так, с физиологией разобрались, теперь давайте поймем, что же творит коронавирус с обонянием. Согласно выводам академика РАЕН Анатолия Федина (члена Американской академии неврологии), инфицирование COVID-19 провоцирует в организме тройственные гистологические и неврологические нарушения. Первое – нарушение состава обонятельного клея. Попадая на слизистые носа, корона-вирионы сбрасывают с себя белковые капсулы (капсиды), исполняющие для этого патогенного возбудителя роль маскировочных халатов. В результате, мизерный (размером с одну наночастицу) капсид мелкой, как-бы и не существующей, пакостью примыкает к протеинам обонятельного секрета, что, конечно же, лишает его способности ловить и удерживать запахи. На этой стадии возникает интересный COVID-симптом: избирательная обонятельная «глухота» – какие-то запахи (например, запах котлет, одеколона и отбеливателя) произвольно воспринимаются, какие-то (аромат розы, ванили или смрад бомжа) – нет, а какие-то пахнут совсем не так, как всегда: в борще появляется запах рыбы, а в рыбе – апельсинов (т. е. возникает шизосмия). Второе нарушение сопряжено с проникновением обнаженного (уже без капсида) РНК-вируса в обонятельную булаву с последующим нарушением обмена нейромедиаторами в нервной ткани. В результате обонятельные клетки начинают отправлять на «коммутатор» фейковые сигналы несуществующему абоненту, а обонятельная луковица, не способная передать эту информацию, в ответ блокирует ольфакторного «хулигана». Как минимум, на 14 дней. Именно эта блокировка и выливается в столь длительный период аносмии у пострадавших от COVID-инфекции. Ну а третий – это физическое (механическое) повреждение самой рецепторной клетки коронавирусом, использовавшим ее рибосомы для репликации своих РНК. И это повреждение тоже требует времени: как известно, обновление рецепторных клеток обонятельной выстилки происходит в течение 30 суток.

Господи, как же в нашем организме все тонко устроено! То есть при COVID-атаке возникают всевозможные странности в восприятии запахов?

Еще какие! В ретроспективном анализе проявлений COVID-19 в госпиталях г. Уханя у всех больных был диагностирован тяжелый респираторный синдром и, как оказалось, его причиной являлся не отек слизистой носа, а нарушение состава «ольфакторного клея» и подавление синтеза нейромедиаторов, связанное с «одурманиванием» нервных клеток цитокинами (сложными белками, участвующими в иммунных и воспалительных процессах человеческого организма). Также было установлено нейротропное воздействие вируса на обонятельную луковицу и нарушение корректности передачи обонятельных импульсов. Поэтому большинство переболевших этой инфекцией часто страдают шизосмией (запаховой путаницей) различной степени тяжести, когда любимые духи начинают пахнуть фекалиями, а соленый огурец – арбузом.

Получается, что COVID выводит из строя не только органы восприятия запахов, но и систему их трактовки?

Все верно. И это весьма печально, т. к. отделы головного мозга, анализирующие и перерабатывающие обонятельные сигналы (их называют обонятельными аурами), автоматически генерируют эмоции. Позитивные – на любимые ароматы (их хочется вдыхать глубже), негативные – на вонь (хочется, зажав нос, ретироваться). Безразличных запахов не существует (каждый связан с положительной или отрицательной оценкой), поэтому при подавлении обонятельных функций короновирусами в организме возникает дефицит нейротрансмиттеров радости, влюбленности, вознаграждения… Это приводит к развитию астено-депрессивного синдрома, который, в свою очередь, провоцирует возникновение обонятельных каверз и извращений. В результате получается замкнутый круг.

Да, невеселая история. А какие именно обонятельные «каверзы» могут произойти при депрессии, связанной с COVID-19?

Между пост-ковидной хандрой и всеми депрессиями, например, межсезонной, нет никакой разницы. Любая из них подавляет восприятие ольфакторных источников наслаждения жизнью. Именно поэтому я была и остаюсь категорическим противником масок (которые, в отличие от респираторов, бесполезны, учитывая сверхмизерный размер коронавируса 100-120 нм или 0,0000000001-0,00000000012 мм) и самоизоляций (и снова напомню: ультрафиолет инактивирует и уничтожает вирусы) – мер, которые не могут никаким образом решить проблему заражения, о чем свидетельствует «вторая волна». Но все эти «меры» в 100% случаев вызывают массовую хандру, что, опять же, создает эффект замкнутого круга. Проблема в том, что большинство обонятельных структур мозга, перекрывая друг друга, параллельно отвечают и за настроение, и за трактовку запахов. Любые депрессивные расстройства всегда сопряжены с обонятельной ангедонией – утратой позитивной оценки приятных запахов и гипертрофированным восприятием любого зловония. Возможны даже развитие какосмии (навязчивое чувство присутствия запахов гнили и фекалий) и торкосмии (преследование запахами хлорки, карболки, гари или металла).

Получается, что один и тот же запах два человека могут воспринимать совершенно по-разному? И будут правы оба: и тот, кому мята пахнет аптекой, и тот, кому – соленым огурцом?

Это так. Десять миллионов обонятельных рецепторов на слизистой человеческого носа воспринимают каждую молекулу запаха индивидуально, вступая с ней в кратковременную «любовную связь», результатом которой становится «обонятельный оргазм» – каскадный синтез нервными клетками веществ, регулирующих психоэмоциональную деятельность и общий гомеостаз организма (включая и гормональный фон). Иными словами, воздействие запахов на организм всегда имеет психосоматический эффект (негативный от сероводорода или позитивный от ванили), вынуждающий нас либо зажимать ноздри, либо «на мягких лапах идти на запах». Причем связь эта взаимообратная. Индивидуальное отношение к запаху связано с подсознанием. А подсознание – продукт тонкого взаимодействия многих факторов: и психического здоровья, и личного опыта, и среды обитания, и культуры… Отношение к любому одоранту зависит от множества обстоятельств, включая и знакомство с ним: если впервые мы почувствовали мятный запах, пробуя соленые огурцы с этой специей, в дальнейшем мята будет ассоциироваться с маринадом. А если впервые его ощутить, закапав в нос капли «Пиносол», он станет символом аптеки. Увы, но обонятельная коммуникация – еще одна сложность в изучении закономерностей восприятия запахов. Слишком трудно описать их словами.

И правда! Но почему, когда хочется рассказать о запахе, на языке словно гиря висит?

Отличный, очень глубокий вопрос! Он сразу же лишает всякого мистицизма тему обоняния и ароматерапии (аромапсихологии и прочих «ароманаук»): никакого «колдовства», голая физиология, нейробиология и биохимия! Дело в том, что за речь отвечает интеллект, т. е. вторая сигнальная система (кора головного мозга). Запахи же трактуются первой – древними отделами ЦНС (гипоталамус, лимбическая зона, гиппокамп, подкорковые структуры). И эти две системы никак между собой не связаны. Чтобы их хоть как-то синхронизировать, требуется, как-минимум, гипноз. Иными словами, восприятие запахов – процесс не сознательный, а подсознательный. Поэтому он всегда очень интимен, эмоционален и индивидуален (кому-то нравится яблочко, а кому-то – свиной хрящик). Сфера подсознания наполнена химерами, символикой и феноменами (Пруста, Юнга, Фрейда), а также всегда задевает сферу эмоций, сферу нашего Я. Вербальный подтекст обонятельных образов – это всегда гипербола. Вот почему эмоциональный накал фразы «это мне не нравится» не идет ни в какое сравнение с ее ольфакторным синонимом «я на дух это не выношу». Все словесные определения запахов изначально интимны и оценочны: аромат, благоухание, душистая аура, амбре, дух-душок, запах-запашок, вонь, смрад, зловоние, гниющее марево или «капли прыгают галопом, скачут градины гурьбой, пахнет город наш потопом… Нет – жасмином, нет – укропом, нет – дубовою корой» (О. Мандельштам). Кстати, для тех, кто хотел бы натренировать нос, улучшить обоняние и свои способности «препарировать» запахи, одно из лучших упражнений, повышающих способность к дифференцированию запахов – всегда описывать свои ассоциации с обонятельными символами. То есть, делать авторский перевод языка первой сигнальной системы на второй.

То есть, все не так плачевно? И можно улучшить качество восприятия ароматов?

Конечно! Прежде всего, важно помнить: чем больше видов «соцветий» (рецепторов и желез) задействовано в процессе обоняния, тем дольше воспринимается запах. Это, кстати, объясняет и особенную роль селективной парфюмерии, в которой используются не синтетические, а природные одоранты, в том числе и удовые. Ароматами эфирных масел с гигантским букетом (нероли, роза, жасмин) мы можем наслаждаться и 45, и 50 минут, а запах «духов» «Ландыш кривобокий» чувствуем лишь несколько секунд. Большинство синтетических композиций имеют примитивный состав: 5-7, максимум 20 компонентов. А наша обонятельная выстилка настроена на восприятие тысяч разнокалиберных ароматических соединений. Чем больше различаются душистые молекулы по форме, весу и изометрии, тем больше обонятельных рецепторов (а значит, и зон обонятельного мозга) участвуют в этом процессе. И если дать работу всем десяти миллионам точек Бонье, можно активизировать системы тканевой регуляции обонятельной выстилки до такой степени, что она самостоятельно восстановит пострадавшие от коронавируса участки. Широкие ароматы (некоторые эфирные масла содержат до 800 одорантов, а их смеси – в разы больше) способны «облагодетельствовать» душистыми импульсами все «тычинки и пестики» обонятельного эпителия. А это значит, что улучшатся вербальные, когнитивные функции и общее самочувствие, а вместе с ними интуиция поднимется на новый уровень.

Да? А как натренировать обоняние, чтобы быстро его восстановить после COVID-инфекции и депрессии?

Как уже упоминалось, ряд природных ароматов обладает уникальным букетом, который повышает тонкость обонятельной чувствительности. К ним относятся (по мере убывания): базилик, пальмароза, сандал, ладан, нероли, роза, вербена, иссоп, жасмин, валериана. А еще очень хороши для дыхательной гимнастики анис, фенхель, можжевельник и мирт: они снижают уровень интоксикации, ускоряют процессы регенерации слизистых рта, носоглотки и органов дыхания. Самой эффективной методикой тренировки обоняния является прием теплых ванн с ароматами (во-первых, потому что обонятельные рецепторы имеются и на коже, а во-вторых, поскольку душистые вещества, проникая через кожу в организм, участвуют во всех метаболических процессах, поправляя те ошибки, которые допустил, например, вирус).

Также высокой результативностью обладают частые полоскания рта (точнее, не полоскания, а «ванночки для слизистой»). Нужно, набрав ароматизированную теплую воду в рот, долго ее там держать. Так вовлекаются сублингвальные и буккальные (подъязычные и щечные) механизмы введения веществ. Нужно делать теплые и холодные ингаляции (неважно, есть обоняние или нет), применять эфирные масла в качестве пряностей и средств для умащения тела (смешав с маслом, молочком или кремом). Чем раньше бедолага, потеряв обоняние, начнет тренировать свой нос, тем быстрее он вернет себе способность ощущать запахи. И, возможно, в скором времени именно по запаху сможет определить, кто пришел к нему в гости – будущий пациент инфекционного отделения больницы или здоровый оптимист, не представляющий для окружающих никакой опасности.

Что!? Вы думаете, что COVID-пациентов можно определить по «особому запаху»?

Конечно, не все так буквально! Но доля правды в этом есть. Во-первых, у каждого человека есть свой особый, уникальный запах. И если какая-то патология вторгается в приватность его биополя, в этом особом запахе появляются ноты, характерные для этой болезни. Мне безумно интересно, как пахнет человек, подцепивший эту заразу! И учитывая тот факт, что она «вырубает» самую чувствительную и селективную систему регуляции нашего организма – обоняние, – а также инкубационную связь вирионов с летучими мышами, я на 80% уверена, что запах у этой патологии есть и он, скорее всего, сладковато-мускусный. К сожалению, все меры с самоограничениям, масками, респираторами и прочей «амуницией» вряд ли допустят установление коронавирусного ольфакторного кода. Но я по-прежнему настаиваю, что у многих тяжелых болезней имеется характерная запаховая ниша. Например, люди с нарушением белкового обмена пахнут кленовым сиропом, страдающие фенилкетонурией – мышами, при диабете – ацетоном, при открытой форме туберкулеза – пивом, при брюшном тифе – вспотевшим гусем. И список этот можно долго продолжать. Более того, у этой медали есть и обратная сторона: характер нарушения восприятия запахов при различных болезнях может помочь на ранней стадии их диагностики.

Неужели нарушения восприятия запахов могут говорить о болезни?

Всегда! Помимо насморка, синуситов и черепно-мозговых травм, последствием которых может стать полная утрата обоняния (аносмия), а также злоупотребления рекламируемыми каплями в нос «мгновенного действия», которые, сужая сосуды, ведут к нарушениям кровоснабжения и трофики обонятельной выстилки, обонятельные проблемы характерны для острой фазы некоторых психических расстройств. Особую группу в этом списке составляют нейро-дегенеративные заболевания: болезнь Альцгеймера (шизосмия – нарушение идентификации запахов), Паркинсона (гипосмия – снижение восприятия запахов), рассеянный склероз (гипосмия, шизосмия), эпилепсия (обонятельные галлюцинации, гиперосмия – обостренное восприятие запахов), шизофрения (дефицит обонятельной идентификации). Слава богу, в последнее время в научной литературе появляется все больше данных об обонятельных расстройствах, сопровождающих неврологические и психические патологии. Сейчас в России диагностика обонятельных расстройств проводится при помощи восьмикомпонентного набора Бернштейна: хозяйственное мыло, розовое масло, горький миндаль, деготь, скипидар, нашатырный спирт, уксус и хлороформ. Можно попробовать. Думаю, что все компоненты из списка пока доступны массовому потребителю.

А как вы думаете, какими запахам нашим согражданами придется довольствоваться в ближайшее время?

Боюсь даже предположить! В нашей стране все острее пахнет стихами великого знатока ольфакторики – поэта Осипа Мандельштама, судьба которого всем известна. Кстати, в плане тренировки обоняния и перевода образов в слова очень рекомендую перечитать все произведения Осипа Эмильевича. Его вербальные символы запахов запредельны: «Из густо отработавших кино, убитые, как после хлороформа, выходят толпы. До чего они венозны, и до чего им нужен кислород!» Но, пожалуй, лучше всего описывают запахи, сгущающиеся вокруг россиян сегодня, другие мандельштамовские строки:

«– Нет, не мигрень, но подай карандашик ментоловый, –
Ни поволоки искусства, ни красок пространства веселого!
Жизнь начиналась в корыте картавою мокрою шёпотью,
И продолжалась она керосиновой мягкою копотью.
Где-то на даче потом в лесном переплете шагреневом
Вдруг разгорелась она почему-то огромным пожаром сиреневым…
– Нет, не мигрень, но подай карандашик ментоловый, –
Ни поволоки искусства, ни красок пространства веселого!
Дальше, сквозь стекла цветные, сощурясь, мучительно вижу я:
Небо как палица грозное, земля словно плешина рыжая…
Дальше – еще не припомню – и дальше, как будто оборвано:
Пахнет немного смолою да, кажется, тухлою ворванью…
– Нет, не мигрень, – но холод пространства бесполого,
Свист разрываемой марли да рокот гитары карболовой!»

О.Э. Мандельштам
1931